Никифор постучал в окно
И я ему открыл.
В стакане вспыхнуло вино
Как влага наших жил.
«Твой верный ствол качнет рука,
Не пей, Никифор, брось.
Охота будет нелегка
И наша цель - не лось».
Но он, смеясь, ответил мне:
«Ты сам успел хлебнуть!
Ты порешь вздор». И при луне
Мы выступили в путь.
Горел неярко лунный диск,
В траву легла роса
И два бежали впереди
Волкоподобных пса.
Нас привели они к реке
Где у развилки троп
Как будто конский вдалеке
Послышался галоп.
Парами мха и прелых трав
Был полон леса мрак.
И вот, с плеча винчестер сняв,
Никифор молвил так:
«Не знает зверь своей судьбы
Идя на водопой.
У этой стану я тропы,
Ты подожди у той».
Я ствол на ветке укрепил,
Чтоб бить наверняка.
То был огромный крокодил
С ногами рысака.
Я ждал, вперяя взор во тьму,
На спуске был сустав,
Но зверь направился к нему,
Его тропу избрав.
Что было там из-за стволов
Не мог я рассмотреть,
Но слышал все: стрельбу и рев
И вопль, в котором смерть.
И сквозь орешник напрямик
С прикладом у плеча
Я ринулся, а зверь приник
И тело рвал, рыча.
Стоит средь хижины моей
Чудовищный скелет...
Я говорил ему: «Не пей!»
Так не послушал, нет.